Сватовство

В целом традиционная свадьба Белгородчины подразделялась на две большие части, как бы на два больших акта. Первый и более продолжительный (2—4 месяца) включал основные элементы предсвадебного периода, именуемые в каждом селе по-разному — «приглядки», «договор», «сватовство», «пропой», «запой», «пропойцы», «сговор», «запоручение», «рукобитие», «смотрины», «оглядыны», «погляд», «поглядушки», «двороглядие», «местоглядие», «девишник», «вечёрки», «вечарины», «парневик», «парнишник», «княжен», «мерины», «выкуп сундука» и другие.Вторая часть свадебной игры длилась 2—3 дня, а иногда и целую неделю. Все зависело от материального благосостояния семей жениха и невесты и включало обряды утра свадебного дня (выпечку караваев и «шишек», сборы невесты), приезд «поезжан», «выкуп» невесты, ее косы, места для жениха, благословление, венчание, повивание, смотрины приданого, одаривание, свадебный («красный») пир с величанием молодых, бояр, гостей, бужение молодоженов, «позывание» гостей, обряд ряжения «перезва», «умыкание» молодой, катание родителей, горячий обед, забивание «кола», «распущения», сжигания «пана», тушение овина», «обнедельки» и т. д.

Безусловно, традиционная свадьба каждого села — это тема отдельного исследования. Наша задача — показать наиболее общие и специфические ее особенности на примере этнографического материала 3-х регионов области.Итак, «зачин» любой свадьбе давали «приглядки» и «договор», где главная роль отводилась «сходатае» (свахе), чаще всего близкой родственнице семьи жениха, способной «наладить дело» и заручиться согласием родителей невесты на приход сватов. «Когда дозволите нам приходить — богу молиться?» — спрашивала «сходатая». «Денька через два-три!» — степенно отвечали хозяева.Сватовство — один из главных и неотъемлемых элементов свадебной игры от исхода которого зависела судьба свадьбы. Именно поэтому начало ее особенно широко обставлено различными обрядами оберегающей магии.Так, например прежде чем выйти из дома в селе Подсереднее пояском связывали «рогачи» (ухваты для чугунов) «на удачу». В Белгородско-Оскольском регионе перед «дорожкой» присаживались за стол, отведывали хлеба-соли, молились «на восток».

В Старооскольском районе несли с собой «байдик» — палку, украшенную с одного конца разноцветными лентами, в Красногвардейском — обыкновенную палку, которую мать жениха «забывала» у сватов в укромном месте. Это был повод вернуться за «повестью» (весть о договоре) на следующий вечер.В Выезжем Ивнянского района крестная мать жениха старалась незаметно прикоснуться рукой или плечом к дверному косяку в доме предполагаемой невесты, что также сулило удачу в сватовстве.В один из «легких» дней (вторник, четверг, суббота, воскресенье) родители жениха, его крестные, старший брат, дядько «с языком» («сходатай или сходатайка шли свататься.К сватовству не допускались молодежь и холостые. Это было дурным знаком «свадьба не состоится». Непременными атрибутами сватовства были хлеб (каравай, пирог, хлебина), шкалик водки, вина, медовухи и вареная курица. Помятуя, что тихим сватовством не потревожишь злых духов, со двора выходили огородами вечером, за что в Безгодовке Валуйского района его так и называют «заревым» (на вечерней заре).

Чтобы дело скорее спорилось, идут быстро, не оглядываясь. Боясь сглаза и неудачи — «тишачко» (закоулками). Свидетельство тому, бытующая в Губкинском селе Чуево поговорка — «Сваты идут тихо, чтобы не было лиха». Более того, с целью обмануть «неудачу» в ряде мест даже проходят мимо двора невесты.Однако во многих селах Яковлевского, Борисовского, Прохоровского, Валуйского, Новооскольского районов тайны со сватовства не делали. Более того, шли по улице достойно, степенно, у всех на виду, в нарядных костюмах, напевая:

К ак пойдем мы вдоль улицы, Да два двора, да минуевчи, А в третий изойдим, изойдим, Да послухаем, что люди говорютъ ... Ой, вьюн на воде узвивается, Ой, зять у ворот тещи кланицца ... Ой, тещушка, отдавай вековой, Ой, тестюшка, ой, батюшка, Ты отдай мой дар ..

Следуя обычаю, сваты трижды обходили дом, и хотя знали, что в доме невесть их уже ждут, осторожно стучали, просили разрешения войти, скромно здоровались и, стоя против матицы, затевали иносказательный диалог в традиционной для этого жанра форме «купцов-продавцов», заблудившихся путников, охотников и так далееЖених оставался за дверью (во дворе или в сенях).Народное поверие не допускало сразу называть цель своего визита и до поры до времени сваты говорили обиняком о купле овечки или телочки, о пропавшей голубке, о поиске хорошей мастерицы ткать, прясть, вышивать и т. д. Таких иносказательных формул сватовства в свадебном обряде Белгородчины множество.Если родителям девушки приход сватов был желанен, они активно поддерживали «игру» сватов и приглашали присесть на лавки к столу хлеба-соли откушать,Это давало повод «купцам» объявлять истинную причину визита:

— А пришли мы к вам с добрым делом, со сватовством!
— У вас дочь-невеста, у нас сын-жених, может породнимся?
— Мы не против, люди добрые, да только дочку спросить надобно!
— Да и на жениха взглянуть следует: не косой ли, не хромой молодец?

Сваты вводили на показ жениха, вовсю расхваливая: «Наш жених хороший,молодой, пригожий, табак не курит, бражку не пьет, не дерется, но и кулаков не боится. На то он и парень! А теперь желаем девку посмотреть!» Мать приводит «на погляд» дочь, в свою очередь отмечая ее достоинства: «А наша Марьюшка и пряде, и тке «у двенадцатку» (самый тонкий вид полотна).Желая соблюсти «форму», родители невесты приглашали дочь к «ответу». Если она была согласна, то брала хлеб, принесенный сватами, и ставила его на середину стола, а им с поклоном отдавала свой заранее испеченный каравай или разрезала пополам принесенный каравай. Одну половину оставляла на столе, а другую, символизирующую свое согласие, с поклоном возвращала сватам.

Два кусочка хлеба, слломленные от «хлебины» и положенные невестой на «комин», также означали ее положительный ответ.В Красногвардейском районе ответ невесты усматривали и в том, по какую сторону от матери она сядет. Если по правую, то согласна, если по левую — нет.На Белгородчине бытовало еще несколько символов отказа. В Грайворонском района это был веник, который «встречал» сватов в сенях. В Валуйском, Волоконовсом, Краснояружском — «гарбуз» (тыква). В Алексеевском, Шебекинском, Прохоровском и ряде других районов аналогичную функцию выполнял каравай.При благополучном исходе сватовства он использовался в качестве угощения. В случае отказа возвращался сватам сразу же или на второй день, когда они приходили за ответом.Следует подчеркнуть, что в большинстве мест в день сватовства давать окончательный ответ не полагалось. Родителям невесты надлежало обсудить наедине «природу» жениха «до третьего колена». В случае отказа родители невесты очень деликатно говорили сватам:

— Спасибо за честь, люди добрые! Да только наша дочь еще не готова:
молода, да и «справы» (приданого) нет никакой!

На что сваты также деликатно отвечали:
— Ну что ж, что молода! Товар-то у вас такой, что залеживаться ему нельзя. Сами
знаете: «Брагу сливай — не доквашивай, девку отдавай — не доращивай!»

Нередко после отказа в одном доме шли свататься в другой и даже третий. Иногда от невесты отказывались и родители жениха. Такое происходило в том случае, если вместо «присмотренной» пригожей девушки, которую хотели засватать, -а «погляд» к столу выводили ее сестру, засидевшуюся в девках.По воспоминаниям старожилов белгородских сел, случаи с «подставными» женихами были нередки, то есть сватали за одного, а на свадьбе представляли его брата, который не мог долго жениться ввиду какого-либо физического недостатка или изъяна внешности. Аналогичные «подставки» случались и с невестами. Это когда старшую дочь никто не сватал, а на младшую уже заглядывались женихи.Если же жених желанен в этом доме, хозяин приглашает сватов за стол, велит жене подать хлеб-соль, калачи, наливает чарки и первую подносит старшему сват, Выпив за здоровье присутствующих, тот желает невесте счастья и богатства, а сваха «сводит» молодых вместе.Парень трижды целует девушку, а ее мать разрезает пирог, принесенный сватами. Одну половину она солит, заворачивает в «полотнушко» (платок) или полотенце и отдает матери жениха со словами:

— Даю тебе, сваха, хлеб-соль, Христову любовь и свою дочерю в дом!
Взяв хлеб, мать жениха, отвечает:
— Беру я, сваха, хлеб-соль, Христову любовь и твою дочерю в дом!

Девушка-невеста стоит молча. Она должна повиноваться воле родителей, хотяв большинстве регионов области ее согласие для них было основополагающим. Затем молодые кланялись присутствующим и уходили в «закуток», комнатку под неспешную:

Ушка да на морюшке, а ( хы ), да купалася,
Дочка да по батюшке, а ( хы ), да стосковалася.
Дочка в неволюшку да попалася...
Воля ты моя, а ( хы ), да неволюшка.
Ой, никто не зная, а ( хы ), да мое горюшко.
О (хы ), стого горя, а (х ы ), да сердце ное...

А за столом уже звучала «алилёшная»:

Не шелковая моя травушка-шавелек,
Ой, лели, ой, ле, лели, шавелек.80
Сделались стежки - дорожки в долине,
Приминая дороженьку бежала.
Бежишь, бежишь Натальюшка швыденька,
Оглянется Иванушка близенька,
Постой, постой, Натальюшка, ты моя.
Еще, еще, Иванушка, не твоя.
У батюшки, у матушки я вольна.

За столом также свои правила «посадки». Родители жениха и сваты — по одну сторону стола, хозяева — по другую. Оговаривается дата «пропоя» (запой, запитушки, пропитушки, пропойцы, договор, сговор, рукобитье, запоручение).Вот теперь-то, уходя, мать жениха вспоминает об оставленной накануне в сенях палке: — Ну, пойдем домой! Хватит тут быть, надо и двери закрывать!

Через одну-две недели после сватовства, обычно в воскресенье, в доме невесты устраивают «пропой».