Графиня Анна Чернышева

Графиня Анна Чернышева (1744-1830) Баронесс Анну и Марию фон Ведель, круглых сирот, приняли ко двору императрицы «на ноге фрейлин». Всего фрейлин у Елизаветы Петровны было три, и две наши - вейделянки.

Девушки получили приличное образование. Старшую Анну уже в царствование Екатерины II выдали замуж за бывшего фаворита — графа Захара Григорьевича Чернышева.

Муж Анны был старше ее на двадцать лет. Но это в те времена было в порядке вещей. После смерти родителей Вейделевское имение поделили между сестрами; слобода Вейделевка с хуторами и 40 тысячами десятин земли досталась Анне, деньги и драгоценности — ее сестре Марии.

Следовательно, следующей владелицей имения стала графиня Чернышева. Настало время познакомиться с «избранником» — мужем Анны Родионовны.

Первые Чернышевы пришли в Россию из Польши. Шляхтич Иван Черныш-Чарнецкий поступил при царе Василии IV на русскую службу.

Был женат, но детей не имел, поэтому он позвал к себе своего племянника Илью Владимировича Черныш-Чарнецкого, который и стал называться Чернышевым и был родоначальником этой фамилии в России.

Его потомки служили стрелецкими головами, дворянами городовыми и московскими,стряпчими и стольниками. Потомок Ильи Чернышева, отец первого графа из Чернышевых Петр Захарович, служил полковником, и в правление Софьи Алексеевны сын его, Григорий Петрович (1670-1745), службу начал денщиком Петра I, но скоро сделал стремительную карьеру.

И не потому, что был умен и талантлив. Григорий Петрович вступил в брак в 1710 г. с Евдокией Ивановной (ур. Ржевской, 1693-1747), вскоре ставшей непременным членом всех шутейских Соборов и шумных застолий, в которых активное участие принимали Петр I и ее муж.

Царь удостоил, по его словам, «Авдотью — бой-бабу — монаршей милости». Но нам не столько интересно это, как то, что Евдокия Ивановна была близкой родственницей — двоюродной тетей — прабабушки Александра Сергеевича Пушкина. Муж Анны Родионовны граф Захар Григорьевич Чернышев был троюродным братом прабабушки Сарры (Софьи) Юрьевны Ржевской (по мужу — Пушкиной).

К великому сожалению, эта ветвь не имела своего продолжения, брак был бесплодным. Граф Захар Григорьевич Чернышев был известным военачальником российской армии. Тридцатилетний генерал-лейтенант отличился в Семилетней войне.

Это ему после взятия столицы Пруссии вручили ключи от Берлина. В 1772 году Чернышев стал губернатором Белоруссии, затем был вице-президентом, а потом и президентом Военной Коллегии. Ему было пожаловано звание фельдмаршала. Умер на посту губернатора Москвы.

Владел частью деревни Ярополец (Еропольче), другая ее часть принадлежала потомкам ссыльного малороссийского гетмана Петра Дорофеевича Дорошенко, прославившегося в народе особой жестокостью и тем, что продавал своих людей крымским татарам, туркам, полякам.

Неизвестно, за какие заслуги царь пожаловал гетману эту деревню. Дорошенко — предок жены Пушкина Натальи Николаевны, да и самому поэту он был далеким родственником.

После смерти гетмана у его сыновей одну половину Яропольца купил граф Григорий Петрович Чернышев, а от него она перешла к сыну Захару. После свадьбы генерал повез молодую жену в свое имение.

Здесь она познакомилась с соседями Загряжскими. Обладавший неплохим вкусом, разбиравшийся в поэзии, искусстве граф Захар Григорьевич был другом известных русских художников, скульпторов. И с их помощью сумел преобразить Ярополец, который стал одной из лучших усадеб.

Парк, мечеть в память победы над турками, церковь и другие здания украсили имение. Муж Анны Родионовны был одним из самых образованных людей XVIII века, «пользовался отличным уважением и был разумным администратором по военной и гражданской части» (кн. Н.В. Репнин).

Более того, о нем сохранилась память как о твердом и бескорыстном русском барине. Чернышев был автором проекта знаменитого российского ордена Святого Георгия.

Граф помнил о старой русской традиции: после смерти родителя дробить отцовское имение между детьми. Не желая, чтобы пропадало такое замечательное имение, каким был Ярополец, он воспользовался почти никогда не применявшимся указом Петра I о майоратстве, учредил майорат.

Детей у графа не было, поэтому имение перешло его младшему брату графу Ивану Григорьевичу Чернышеву (1726-1797). Затем им владел его внук Захар Григорьевич Чернышев. Как члена тайного злоумышленного общества его судили, отобрали имение, лишили титула графа, чина и сослали на четыре года в Сибирь на каторжные работы.

Потом срок сократили до двух лет. И после продолжительной ссылки отправили в полк, воюющий с горцами на Кавказе. После освобождения 3. Г. Чернышев выехал за границу. Детей у него не было, поэтому майорат перешел к сестре, которая вышла замуж за И. Г. Кругликова. Позже ее мужу было разрешено носить фамилию Чернышев-Кругликов.

Оставшись вдовой, Анна Родионовна не очень печалилась о потере Чернышевского наследства, ведь у нее было богатое имение Вейделевка, более 3000 душ и сорок тысяч десятин земли, а также имение в Чечерске (Белоруссия) и в Смоленской губернии родовое имение Пассеков — село Дугино.

Приведем словесный портрет двоюродной прабабки Софии Владимировны Паниной, графини Анны Родионовны Чернышевой, составленный ее любимым капельмейстером домашнего оркестра Иваном Филипповичем Переборенко и опубликованный в журнале.

«Мать графини (Анастасия Богдановна Пассек) была добра, как ангел. Наделила их знатностью и богатством. Меньшая — Мария Родионовна — пошла в матушку: добрая, кроткая; а Анна Родионовна была настоящая вельможа, гордая, пышная, нрава крутого и капризного.

Все в ней выходило невзначай и ко времени, ибо была богомольная, милостивая, обходительная и добрым делам конца и меры нет: бедных награждает, допускает всякого, помочь всем старается, деньги по церквям и монастырям сыплет без счету.

Другое дело ... в страхе держит, всякого обидит, оборвать хочет. Перед нею тряслись все. За каждую провинность, даже за ничто жалости у нее на нас не было, порола всех и часто. Иногда даже после розог не вставали, но к ответу ее не призывали.

Графиня брала в девичью много крепостных девочек, чтобы учить работе и разным рукоделиям. Разгневалась на двух девочек и зимой выслала их на чердак. Они посидели там около двух суток и замерзли. Накануне они приснились ей мертвые.

Когда графиня узнала о случившемся, от ужаса упала в обморок. Послали за исправником. Граф с ним переговорил, и дело закрыли, как будто девочки умерли от угара.

Но с той поры до смерти графиня мучилась совестью и целые ночи молилась, накладывала на себя эпитимию. И даже повесила власяницу на несколько недель, но затем не вытерпела боли и сожгла власяницу. Ездила замаливать грехи по церквям и монастырям. Особенно чтила Владычицу Ахтырскую: повесила на ее икону бриллиантовое перо, что пожаловал государь и две звезды кавалерские».

«...Графиня была мужественная, ничего не боялась и не покорялась. В ее усадьбу в Смоленской губернии в войну 1812 года залезли два французских солдата и стали грабить. Услышала Анна Родионовна, вышла к ним в ленте и звезде и по-французски кричит: «Что это значит? Как вы тут смеете грабить? Я с самим Наполеоном знакома и ему письмо напишу. Вон отсюда!» Солдаты: «Пардон, пардон, мадам», - и ушли. Одно время сердита была на царя Александра I, что почета не оказал, какой ей хотелось. Но проезжал через уезд царь, где находилась Анна Родионовна. Она вышла, и он поцеловал ей руку...»

«Один раз тяжело заболела и собралась умирать. Стала причащаться и вдруг сказала, что, мол, в Евангелие написано, что она долго жить будет. Выздоровела, действительно. И долго еще жила...»

«Захар Григорьевич Чернышев был проще, мягче, не столь крут. Ссорились часто, но один на один». Итак, графиня А. Р. Чернышева на благотворительность, как известно, денег не жалела. В Белгороде она купила для тамошнего женского монастыря 60 десятин у помещика, чьи владения располагались рядом с монастырем. Самым большим ее вкладом было строительство храма Покрова Иконы Смоленской Божьей Матери в слободе Вейделевке.

В слободе со дня ее основания с 1748 года был освящен валуйским архимандритом мужского монастыря деревянный храм Покрова. Он простоял около 80 лет и стал дряхлым. Графиня задумала построить в своем родовом вейделевском имении величественный каменный храм. Имя архитектора неизвестно.

Возможно, это был французский архитектор Тома-де Томон, долгое время служивший у графа 3. Г. Чернышева в его имении Ярополец Калужской губернии. Неизвестны нам и художники, писавшие фрески в храме.

По проекту храм должен был иметь крестообразную форму, но по окончанию строительства в начале XIX века, его форма была Т-образная. Таким храм простоял до 1939 года, когда был разрушен.

Но нас интересует не сам храм, а одна из его загадочных фресок, написанных в цоколе колокольни. По воспоминаниям старожилов Вейделевки, которые учились до революции в церковно-приходской школе, размещавшейся в церковной сторожке рядом с церковью Покрова, на стене колокольни была фреска «Страшный Суд».

На ней изображена картина страшного суда над грешниками. В одном из котлов с кипящей смолой был изображен поэт Михаил Лермонтов в военном мундире, погруженный в смолу по грудь. Кто так допек когото из Чернышевых, а скорее Паниных, что они допустили такой сюжет в храме, неизвестно.

Единственным из Паниных, кому довелось встретиться с Михаилом Лермонтовым, был Александр Панин. Но он, интеллигентный человек, да еще граф, не мог опуститься до разрешения изображать поэта на церковной фреске. Возможно, ответ нужно^искать в среде священнослужителей как храма, так и епархии. Был же заказчик «Страшного суда».

О том, что Анну Родионовну Александр Сергеевич Пушкин «окрестил» богородицыной дочкой, мы уже знаем. Знал о ней и другой великий писатель земли русской — Лев Николаевич Толстой. В 1856 году император Александр II объявил амнистию членам тайных обществ, находящимся в ссылке и на поселении в Сибири.

Писатель, встретившись с некоторыми вернувшимися в Москву декабристами, загорелся идеей написать об одном из них повесть. И, естественно, начал ее прямо с событий на Сенатской площади в декабре 1825 года.

Сюжет увлек писателя, и рукопись разбухала на глазах. Решил начать повесть уже с времен Отечественной войны 1812 года. Повесть явно перерастала в большой роман.

Первоначально и название было ему дано «Декабристы». И что интересно, прототипом главного героя этого романа Лев Толстой избрал племянника графини Анны Родионовны графа Захара Григорьевича Чернышева.

Уже были опубликованы три главы будущего романа. Но тут появились новые замыслы, которые отвлекли писателя от работы над «Декабристами», и вся работа заглохла.

Зимой 1877 года, Толстой работая над романом о событиях эпохи императора Николая I, возвратился к заброшенному роману. Он встречался с членами тайных обществ, вернувшимися из Сибири, работал в архивах, собрал огромное количество нового материала.

Чтобы лучше в нем ориентироваться, Толстой решил его систематизировать, завел две записные книжки, пометив их литерами «А» и «Б». И вот в сохранившейся записной книжке «Б» мы находим запись:

«Дочери Соф(ья) р. 1799-1847 за Ив. Гав. Кругликовым?
1) Наружность?
2) Где имение? В Могилевской губернии.
3) Где служил? Чириков.
4) Когда вышла замуж, где? Анна Родионовна Ведель. Богородицына дочка. Венчали на Английской набережной в доме Шаховского.
Живет там. Она вдова Захара Григорьевича Чернышева».

И в который раз графине Анне Родионовне не повезло. Роман «Декабристы» снова был заброшен, и больше автор, разочаровавшийся в самих декабристах и их идеях, к нему не возвращался. А наша вейделянка Анна Родионовна так и не вошла в творчество Льва Николаевича Толстого.

Следует отметить, что граф Александр Никитич Панин был женат на Александре Сергеевне (ур. Толстой, 1800-1873). Она доводилась графу Льву Николаевичу Толстому (1828-1910) троюродной сестрой.

Помимо этого, Александра Сергеевна доводилась племянницей (не кровной) известному писателю Денису Ивановичу Фонвизину (фон Визин). Графиня Софья Владимировна была ему правнучатой племянницей (тоже не кровной).

Рекомендуемая и цитируемая литература.

Щербаченко Виталий Иванович. Графиня Софья Владимировна Панина. Исторический очерк. Редактор С. В. Олочина. Фото Г. Коншина. Технический редактор Д. А. Куликов. Корректор Н. В. Володина. Издательство "Крестьянское дело".